***
«Мы сами ввергли себя в пучину хаоса, допустив ошибку при управлении сложнейшим и чувствительнейшим механизмом, принципов работы которого мы не понимаем. В результате возможности для нашего благосостояния могут на некоторое — и довольно длительное — время устремиться к нулю».
Джон Мейнард Кейнс, «Великий спад 1930 года».
Ва-банк.
Питер Мюллер вошел в шикарный зал «Версаль» гостиницы St. Regis, и окинул взглядом великолепие обстановки этого отеля с вековой историей в центре Манхэттена.
Но не три огромных хрустальных люстры под богато украшенными позолотой потолками привлекли его внимание, и не пара антикварных зеркал от пола до потолка слева от него, и даже не обилие безупречных костюмов от Армани и усыпанных драгоценнстями платьев на многочисленных гостях. Что-то неуловимое, витающее в воздухе, заставило его улыбнуться: запах денег. А еще сладкий аромат того, что он любил даже больше, чем деньги: дух соревнования — чистый, необузданный, полный тестостерона. Он был заразителен, он витал вокруг, он был во всем — от звуков открываемого шампанского до кивков и подмигиваний друзей и знакомых, попадавшихся на его пути в зал, заполненный крупнейшими банкирами и менеджерами хедж-фондов, богатейшими людьми мира. Его людьми.
Был вечер 8 марта 2006 года. Вот-вот должен был начаться Ночной Покерный Турнир Уолл-Стрит. В зале собралось более сотни хорошо подкованных игроков. Днем это были элитные трейдеры и бизнесмены в деловых костюмах, а ночью — азартные игроки. Небольшая частная вечеринка собрала вместе избранную группу богатых и незаурядных личностей, которые, благодаря своему изощренному интеллекту и здоровой доле риска, уже стали новыми акулами Уолл-Стрит. Это высшее общество высоких финансов — и, возможно, Мюллер больше всех из них — было настолько скрыто от посторонних глаз, что за пределами зала вряд ли нашлось бы много людей, когда-либо слышавших их имена. Тем не менее, там, за кулисами, их решениям подчинялись гигантские потоки денег — миллиарды долларов, ежедневно курсирующие по мировой финансовой системе.
С толпой смешались и профессиональные игроки в покер, такие как Ти Джей Клотье, победитель шестидесяти крупнейших турниров, и Клони Гоуэн, сексапильная блондинка из Техаса с лицом топ-модели и фигурой с пин-ап картинки в Плэйбое. Но, что было гораздо важнее для собравшихся, Гоуэн была одной из самых успешных стране женщин-игроков в покер.
Мюллер, загорелый, подтянутый, выглядящий на десяток лет моложе своих сорока двух, напоминающий Пэта Буна в пору его расцвета, излучал спокойствие и расслабленность человека, привыкшего побеждать. Он помахал через зал Джиму Саймонсу, гению математики, миллиардеру, основателю самого успешного на планете хедж-фонда, Renaissance Technologies. Саймонс, маг количественных методов инвестирования, лысеющий, с седой бородой, подмигнул в ответ, продолжая разговор с окружившими его почитателями.
В прошлом году Саймонс заработал полтора милларда долларов комиссионных — на тот момент это был рекордный годовой заработок менеджера хедж-фонда. Его элитная команда трейдеров, спрятанная от посторонних глаз где-то на Лонг-Айленде, применяла самые умопомрачительные достижения математики и других наук, от квантовой физики до разработок в области искусственного интеллекта и технологий распознавания голоса, чтобы выкручивать из рынка миллиардные прибыли. Саймонс был одним из тех немногих инвесторов, которых Мюллер по-настоящему уважал.
Они были знакомы с начала 1990-х, когда Мюллер какое-то время думал присоединиться к Renaissance — однако, предпочел организовать свой собственный хедж-фонд, основанный на количественных методах анализа, внутри Morgan Stanley, гигантского нью-йоркского инвестиционного банка. Группа элитных трейдеров Мюллера, которую он назвал группой Процессного Трейдинга, была настолько засекречена, что даже в Morgan Stanley мало кто знал о ее существовании. Однако, за прошедшее десятилетие эта группа, состоящая всего из пяти десятков человек, имела послужной список не хуже, чем у ведущих финансовых заведений Уолл-Стрит, сделав для Morgan 6 миллиардов долларов прибыли.
Мюллер и Саймонс были гигантами среди необычной породы инвесторов, называемых «квантами». Они использовали сложнейшие математические модели и мощнейшие компьютеры, и срывали с их помощью на рынке миллиардные куши. К началу 2000-х эти трейдеры от высоких технологий уже доминировали на Уолл-Стрит. Им хорошо помогали последние теоретические открытия в области приложения математических моделей к финансовым рынкам — то, что принесло ряду ученых-математиков не одну Нобелевскую премию. Кванты применяли эти теоретические знания на практике — чрезвычайно прибыльной практике, — вычисляя предсказуемые модели поведения рынков.
Этих компьютерных инвесторов нисколько не заботили фундаментальные показатели компаний и такие аморфные понятия, как моральный дух работников или профессионализм топ-менеджеров. Все это было для динозавров Уолл-Стрит, всяких Уорренов Баффетов и Питеров Линчей — тех, кого интересовали такие мелочи, как чем на самом деле занимается компания и насколько хорошо она это делает. Квантам эти темы были безразличны. Вместо этого они посвящали себя прогнозированию движения цен на акции, основанному на огромных массивах цифровых переменных, указывающих на уровень цены данной бумаги по отношению к остальному рынку, скорость ее роста или падения, и многих, многих других.
Этот вечер в St. Regis был звездным часом квантов, их «балом хищников». Они праздновали свое доминирующее положение на Уолл-Стрит. Теперь они правили бал — так же, как когда-то, в далеких 80-х, финансовым миром правили короли мусорных облигаций вроде Майкла Милкена, так же, как в 90-х завоевали Стрит талантливые менеджеры хедж-фондов вроде Джорджа Сороса.