Независимо от того, кто из них сколько времени проводил за покерным столом в любое другое время, ни одна игра не могла значить для любого из них больше, чем такая, как сейчас — в которой за одним столом собрались коллеги-кванты. Это было больше, чем просто битва умов за большой банк — это была битва гигантских эго. Каждый день они шли «ноздря в ноздрю» на Уолл-Стрит, играя в этот компьютерный покер с головокружительными ставками на финансовых рынках всей планеты, издалека оценивая выигрыши и потери друг друга — а это был шанс помериться всем тем, чем принято мериться у мальчиков, очно. У каждого была своя собственная стратегия, позволяющая обыгрывать рынок. Гриффин специализировался на математическом вычислении дешевых облигаций или, по той же логике, подешевевших компаний, пригодных к приобретению. Мюллер любил использовать мощные компьютеры MorganStanley для сверхскоростной торговли акциями. Эснесс использовал исторические тесты и тренды, исследуя историю прошлых десятилетий, чтобы обнаружить скрытые модели поведения рынка, о которых никто, кроме него, не знал бы. Вайнштайн был кудесником кредитных деривативов — финансовых инструментов, цена на которые зависела от цены на базовый актив — акцию или облигацию. Любимыми инструментами Вайнштайна были новомодные деривативы, называемые кредиными дефолтными свопами, по сути являющиеся страховыми полисами на облигации.
Но, каким бы почерком трейдинга ни обладал каждый из этих людей, все они имели одну, очень мощную, общую черту: все они находились в непрерывном, длиною в жизнь, поиске иллюзорной, эфирной субстанции, которую между собой кванты иногда почтительно называют Истиной (российские же трейдеры предпочитают называть эту субстанцию – кто почтительно, а кто насмешливо – Граалем. /прим. перев./)
Истина была универсальным секретным механизмом работы рынка, и считалось, что открыть ее можно только при помощи математики. Напав на след ее в результате изучения замысловатых моделей поведения рынка, можно распахнуть для себя дверь в мир миллиардных прибылей. Истина – вот ключ от этой двери. Кванты создавали гигантские машины – мощнейшие компьютеры, имеющие связи с финансовыми рынками по всей планете – чтобы найти Истину и использовать ее на своем пути к несметным богатствам. Чем больше машина, тем ближе они к познанию Истины, а чем ближе они к познанию Истины, тем выше ставки в этой игре. И, следовательно, рассуждали они, тем богаче можно и нужно стать. Подумайте об ученых в белых халатах, создающих все более мощные устройства, чтобы познать и воспроизвести условия на момент Большого Взрыва и понять, наконец, что за силы привели к чуду создания Вселенной. В нашем случае речь о деньгах, но не только о деньгах. Речь о доказательствах. Каждый новый доллар был и новым маленьким шагом, доказывающим всем окружающим, что они выполнили свою академическую задачу и познали Истину, раскрыли Грааль.
Кванты придумали свое имя Истине, имя с привкусом кабалистики, духом магических формул: альфа. Альфа – это кодовое слово для непостижимого умения, которым наделены некоторые индивидуумы – умения, которое дает возможность раз за разом обыгрывать рынок. Кроме того, Альфа контрастирует с другой буквой греческого алфавита – бетой, которой кратко обозначают обычные, средние доходы от «ванильного» рынка — доходы, которые, по мнению квантов, можно получать, обладая и половиной мозга.
Для квантов бета – плохо, альфа – хорошо. Альфа – это Истина. Если у тебя есть альфа, ты в состоянии достичь того, о чем никогда не мог даже посметь мечтать.
Мир хедж-фондов кишел упоминаниями альфы и тех эфемерных несметных богатств, которые она несла с собой. Самый читаемый сотрудниками хедж-фондов журнал назывался «Альфа». Популярный веб-сайт, завсегдатаями которого было сообщество сотрудников хедж-фондов, назывался «SeekingAlpha» — «В поисках Альфы». Кое-кто из находящихся в зале квантов уже заявлял, в той или иной форме, о своих притязаниях на альфу. Эснесс, например, в середине 1990-х назвал свой внутренний Голдмановски хедж-фонд GlobalAlpha. Мюллер перед своим уходом в «Морган» в 1992 году в составе BARRA, группы квантов из Беркли, участвовал в создании компьютеризированной инвестиционной системы, названной Alphabuilder. На стене офиса PDT в штаб-квартире «Морган» на Манхэттене висел старый постер по фильму Жан-Луи Годара «Альфавиль» 1960-х годов.
Но по пятам за красотой алгоритмов, создаваемых квантами, всегда следовало сомнение и беспокойство. Что если их успех – вовсе не следствие их таланта? Что если все это – тупая удача, «золото дураков», счастливый расклад, который в один прекрасный день растает как дым? Что если на самом деле рынки непредсказуемы? Что если их компьютерные модели не будут работать вечно? Что если Истина непознаваема? Или, хуже того – что если нет никакой Истины?
В своей повседневной работе, изо дня в день отправляя батальоны своих альфа-ботанов на поиски Истины, кванты были оторваны от мира в своих торговых залах и хедж-фондах. За покерным столом они могли взглянуть друг другу в глаза, улыбаясь своим картам, небрежным движением бросая в банк фишки еще на десять тысяч долларов, уравнивая ставку и всматриваясь в реакцию партнера, в надежде заметить предательски дрогнувшую жилку у блефующего. Конечно же, это было благотворительное мероприятие. Но это, кроме того, был и важный экзамен. Умеешь играть в покер – значит, умеешь торговать. И более того – это значит, что ты, возможно, обладаешь альфой.
Ночь шла своим чередом, и кванты неплохо продвигались вперед. Мюллер довольно быстро одержал победу над Гоуэн и Клотье. Вайнштайн быстро выбыл, но Мюллер и Эснесс продолжали одерживать верх над своими оппонентами. Гриффин вошел в десятку сильнейших, но потом удача покинула его, а за ней покинули и фишки. С Эйнхорном та же история. С течением времени напряжение нарастало. К половине второго ночи за столом осталось трое: Мюллер, Эснесс и Андрей Парачивеску, портфельный менеджер, работавший в Citadel под руководством Гриффина.
Эснессу с раздачи пришла плохая карта и он быстро спасовал, решив подождать лучшей руки и понаблюдать, как будут драться за банк Мюллер и Парачивеску. Во внезапно притихшем зале стали отчетливо слышны неумолкающие звуки Пятой Авеню.
Нарушая молчание, Гриффин громко предупредил своего подчиненного:
— Андрей, если не вышибешь Пита, на работу в понедельник можешь не приходить.
Некоторым в толпе показалось, что он это серьезно. Если дело касается Гриффина, никогда нельзя быть уверенным до конца.
Зал снова притих. Парачивеску приподнял уголки двух розданных ему карт. Пара четверок. Неплохо. Мюллер, заглянув в свои карты, обнаружил пару на королях. Он решил пойти ва-банк и смел все свои фишки на середину стола. Парачивеску, подозревая, что Мюллер блефует, ответил таким же жестом: все его фишки тоже оказались в банке, и он вскрыл свою пару четверок. Мюллер показал пару королей. Если короткую едва различимую искорку радости в глазах можно назвать эмоцией, то он был эмоционален. Толпа загудела, и громче всех Гриффин. Вскрытие остальных карт не помогло Парачивеску – он вышел из игры.
Остались Мюллер и Эснесс, квант против кванта. Отставание Эснесса было колоссальным. Мюллер, после того как обчистил Парачивеску, имел примерно в восемь раз больше фишек. Чтобы хотя бы иметь шанс, Эснессу требовалось выиграть несколько раздач подряд. Сейчас он был в руках Мюллера.
Гриффин, еще не оправившийся от удара, нанесенного проигрышем его топ-трейдера, пообещал пожертвовать 10000 долларов на столь любимую Эснессом благотворительность, если тот обыграет Мюллера.
— Я думал, ты миллиардер, — фыркнул Эснесс в ответ. – как-то это немного по-жлобски, Кен.
С раздачи Мюллеру пришли король и семерка. Неплохо, но и не очень-то хорошо. Мюллер все-таки решил пойти ва-банк. У него была гора фишек. Решение, казалось, было не самым удачным: карты Эснесса были получше – туз и десятка. С каждой вскрываемой картой победа Эснесса казалась все ближе. Но последним был перевернут еще один король. Шансы были не на стороне Мюллера, но он таки победил. Реальный мир временами работает именно так.
Толпа аплодировала. Один только Гриффин освистывал Мюллера. Потом Мюллер вместе с Эснессом позировал для фотографий со своими кубками и с Клони Гоуэн, стоявшей между ними и сиявшей своей улыбкой на миллион долларов. И все же Мюллер улыбался еще шире.